Пока Иза ожидала, когда ее позовут, в ее комнатенку пару раз сунулась какая-то молодая девушка с вопросом «а не нужно ли Изе что-нибудь?» Та вежливо благодарила ее, но от услуг отказывалась.
Сейчас ей ни до чего не было дела. Она ходила по гримуборной, стискивая пальцы в нервном напряжении, кое никак не могла отогнать. В голове ее билась одна мысль: спеть. И спеть хорошо.
В костюме было нестерпимо жарко, и Изольда еще раз пожалела, что не оделась легче.
[Это парная баня, ну пусть я надела его для поездки, но отчего не додумалась прихватить что-то переодеться? Я не смогу петь, задохнусь. Может здесь есть что-то? Платье или туника?]
Теперь ей было жаль девушки, что любезно предлагала ей помощь..Изольда решила ее разыскать и спросить насчет какой переодежки.
В коридоре было пусто, лишь за дверьми некоторых гримуборных слышалось присутствие людей- шуршали пакетами и гофрированной бумагой, кто-то ругался, кто-то- плакал..Издалека сюда долетали звуки музыки и чей-то невнятный голос. Одна из дверей была приоткрыта- туда немка и заглянула.
Эта уборная была много уютнее, нежели ее. Здесь была и кушетка с мягкими думочками, и стол, и большой платяной шкап, к коему девушка и направилась. И ей повезло- на плечиках внутри его висела приталенная белая туника с легким капюшончиком, скроенная наподобие одеяний варяжских женщин. Судя по длине ее, она вполне могла подойти высокорослой немке.
[О радость! Надеюсь она пойдет мне по размеру! Как удачно я догадалась зайти сюда! *поджала губы в раздумии* Но вдруг она приготовлена..? Хотя нет- вещь висит здесь давно, вон как пахнет от нее пересыпкой. И ткань немного потемнела..Решено: я ее одолжу, а если что- извинюсь пред ее хозяйкою] С этой мыслью Иза быстро стянула  себя плотный костюм и надела тунику, которая-о чудо!- ей подошла совершенно, разве что немного была велика. Безмерно довольная, она покинула уборную и вернулась в свою, радуясь выдумке.
Наконец в дверях комнаты появилась уже знакомая ей Сцика.
- Ваша очередь, синьорина. Если Вы привезли свои ноты, можете отдать их мне, а я передам дирижеру.
Кажется она даже и не заметила переодеваний Изольды, что несомненно было и к лучшему, иначе не избежать бы расспросов и неприятностей.
Немка протянула ей свой клавир и пошла следом за фрау, опустив голову.
Ей было страшно. Очень страшно.
..Ноги предательски дрожали, когда Иза вышла на Малую сцену Скала. За светом рампы не видела она тех, кто сидел в зале, и сие было хорошо.
- Вы готовы? – донеслось от дирижерского пульта- Тангейзер, Элизабет, страница 15- это сказано было уже оркестрантам.
Изольда судорожно кивнула.
[ Gott mit mir..]
И когда полилась музыка форшпиля к ариетте, немка закрыла глаза, пытаясь соединиться с мелодией. Пред ее внутренним взором предстал утренний фонтан на вилле, брызги холодной воды, блестящие в солнечных лучах, аромат роз, пьянящий и завораживающий, и все прелесть того утреннего мига, когда она пела, кружа возле фонтана..
Иза запела. Она пела утру, розам, воде и деревьям, окружавшим ее тогда, и они были ее Тангейзером.
Она не слышала своего голоса, который сейчас отражался от стен зала и улетал ввысь, к лепным ангелам и цветам, проникал в душу каждого, скрытого от нее темнотой зала.
Она не слышала. Вокруг нее была лишь музыка и аромат роз.
..Со сцены уходила она в гробовой тишине. Ни звука, ни хлопка, ни слова- тишина, лишь гулко звучали ее шаги, да слышалось сбивчивое дыхание. Она не помнила, как добралась до гримуборной, как стаскивала с себя тунику и снова облачалась в душной костюм. Возможность соображать вернулась к ней лишь тогда, когда она освежила лицо и напилась водопроводной воды.
[ Что бы могла означать эта страшная тишина..? Неужто я провалилась? Неужто подвела и себя, и маму, и всю свою Родину..? Они надеялись на меня, а я не справилась..Боже, почему??]
Из глаз полились слезы, постепенно перешедшие от тихих в истерические. Иза рыдала- захлебываясь, заходясь в срывающемся плаче, горестно поскуливая и закрывая лицо ладонями. В полубезумии истерии схватила она свои пожитки и побежала по коридору, по лестнице, ничего не видя и не слыша, не разбирая дороги. Она хотела скорее покинуть место своего позора- без надежды вернуться.
И еще долго не могла она прийти в себя. Слезы кончились, рыдала всухую.Молча.
Поутихла истерика лишь тогда, когда самолет приземлился на земле Неаполя.

=> Скала => аэропорт Милана => Неаполь => вилла

17 июня, утро.Квартира Серджио Грассини, Милан.

Не сказать, чтобы мэтр проснулся в добром здравии и бодром расположении духа. Накануне они с Матти засиделись в театре допоздна, подготавливая списки, разговаривая с прошедшими прослушивание исполнителями и сторя планы поисков пропавшей девушки. К слову- первоначальные результатов не дали, синьорина Нахтигаль как сквозь землю провалилась. Да, в гостиницах Милана она не останавливалась. Да, пределов  Италии она не покидала. Но куда она подевалась, черт бы ее побрал?
..- Серджио, а что если она поехала к друзьям? Ну мало ли, вдруг в Милане у нее есть друзья или знакомые? Тогда точно что в гостинице ее нет. И она вполне могла остановиться под вымышленным именем..
- Матти, она не Мария Каллас. И что, ты предлагаешь  мне обойти все жилые дома в городе и за его пределами, с ее фотографией? Смешно.
- Значит будем искать..Поднимай службу безопасности.
- Придется, а что еще делать..И да, если хотя бы слово об этом проишествии появится в газетах..- Мэтр многозначительно нахмурил густые брови и сжал кулаки,- я за себя не ручаюсь.
Утро не обещало быть добрым. Сейчас он выпьет кофе, пару  чашек крепчайшего угольно- черного мокко, которое так вредно для сердца, выкурит обязательную сигарету, а то и не одну, и поедет в Скала. Главное чтобы эта фурия, которую он уже как тридцать лет называет женой, не проснулась до того, как он уедет.
- Серджио, ты опять куришь с утра пораньше, все комнаты провоняли твоим дымом! Все нормальные мужья, первым делом как проснутся, целуют своих жен, а ты берешь в рот сигарету! Как я устала от этого!- дверь кабинета распахнулась, и в него вошла заспанная женщина в нежно-розовом пеньюаре с обилием кружев, который ей совершенно не шел. Она бесцеремонно плюхнулась в кресло, заскрипевшее под ее тяжестью, потянулась и стала внимательно изучать свой маникюр, периодически бросая на мужа злобные взгляды. Синьора Грассини затаилась перед очередной атакой.
- Доброе утро, Деметрия. Я тоже очень рад тебя видеть.- Парировал Грассини, отхлебывая кофе.- Как спалось?
- Прекрасно! – Ядовито ответила синьора, продолжая рассматривать лак на ногтях.- Ты всю ночь ворочался, как кабан на вертеле, которого жарят заживо, и так же похрюкивал и скрежетал клыками. Что тебе снилось?
- Я не помню. Я ничего не помню. А ты что поднялась в такую рань?- Он налил себе еще кофе, но, не желая разводить ссору, закуривать не стал, хотя хотелось безумно. – Магазины и бутики открываются не раньше десяти, насколько мне известно.
- Ты разве забыл? Вечером мы приглашены на ужин к Казатти.  Мне нужно сделать прическу, освежить маникюр, купить новую сумочку и пару браслетов..- синьора стала перечислять жизненно важные покупки и процедуры,на добрые десять минут выпав из действительности. За это время Грассини успел допить кофе,схватить портфель, ключи от машины и мобильный телефон, и резво прошмыгнуть к двери.- А еще не мешало бы зайти к Нуба на макияж, и потом я  обещала пообедать с Анной..- продолжала вещать Деметрия, но муж ее уже не слышал. Единственным способом избежать утренней ссоры с криками и обмороками было отвлечь дражайшую супругу вопросом: «Как ты планируешь провести день?» или чем-то в этом роде, и пока она перечисляет свои многочисленные ( и бессмысленные) планы, выскочить к машине и умчаться на близкой к максимальной, скорости. Серджио Грассини уяснил это очень давно.

Театр «Скала», двумя часами позже.

Позавтракав в «Гамбринусе», мэтр поднялся  к себе в кабинет и заперся там, велев секретарше никого к нему не пускать, за исключением некоторых персон. Он закурил, теперь уже вольготно, и включил ноутбук.
- Лаура! [От этой Франчески толку никакого, ничего не соображает!] – поднял он чуть позже трубку аппарата внутренней связи,- зайди ко мне.
- Скажи, у нас есть фотографии синьорины Нахтигаль?
- Я посмотрю, синьор Грассини, должны быть. Я еще не приводила в порядок бумаги, чувствую Франческа натворила дел..- с оттенком недовольства произнесла секретарша.- Но я постараюсь найти то, что Вам нужно.
- Отлично, как найдешь- принеси мне. На сайте ничего приличного нет, одна Розенберг в разных позах и ракурсах, с девочкой, с белочкой, с толпой поклонников, в новой шубе..Может я ощибся адресом и зашел на сайт  ее фан-клуба? А?
- Ну Вы же знаете, синьора Розенберг их прима и главная звезда. Немудрено, что сайт театра пестрит ее фотографиями.- спокойно ответила Лаура, глядя в монитор ноутбука.
- Розенберг- старая корова.- ответил мэтр без тени шутки.- Помню времена, когда она была в раз голосистее и раза в три тоньше.  Тогда ее было приятно слушать, приятно смотреть. Как хороша она была в роли Луизы! А теперь? Где это все? Вот что я тебе скажу: никогда не позволяй артисту разжираться и почивать на лаврах, его нужно постоянно держать в тонусе, иначе даже самый большой талант рискует со временем превратиться в Это!- он ткнул пальцем в экран, указуя на полную женщину в роскошной собольей шубе с крайне самодовольным видом взирающую в обьектив фотокамеры из-под полуприкрытых, густо накрашенных век.- Ладно, что о ней говорить, венцы  все знают лучше, чем мы. Поищи фотографии, и пригласи ко мне Пабло.
Выйдя из кабинета начальства, секретарша  вызвала по внутренней связи шефа службы безопасности, после чего щелкнула мышкой по запароленной папке на рабочем столе компьютера, где она хранила личную информацию. Документы, отчеты, списки, копии договоров,фотографии и музыкальные файлы, хранящиеся в отдельной подпапке..Вот она. Какие выбрать, их здесь так много..- Лаура ласково улыбалась, рассматривая подборку изображений, и с каждого второго смотрела на нее молодая черноволосая девушка с большими зелеными глазами. Вот она с матерью, а вот- играет со своими кошками. Это сделано в гримерке венского театра, а это- в парке, где она гуляет с приятельницей. [Мэтр, Вы не там ищете..что можно обнаружить на этом сайте? И Вам в голову не взбредет искать где-то еще..] Лаура отобрала несколько фотографий, более-менее официального вида, и включила принтер.

«Скала», 17 июня, день.

- Пабло, у меня есть для тебя задание. Вот фотография девушки. Нам нужно ее разыскать. Срочно.- На стол перед мужчиной легла черно- белая распечатанная фотокарточка.- Активизируй все свои каналы и прочая, но чтобы нашел! Сколько тебе нужно времени?
- Ну..- Пабло замялся, рассматривая распечатку.- Интересная внешность..
- Ты не внешность смакуй, а говори, сколько тебе нужно времени на поиски! Тоже мне, ценитель!- рассерженно прорычал Грассини, давя сигарету в пепельнице.
- Извините, мэтр. Гм. Дайте мне сроку до вторника, будем копать во всех направлениях.
- Это много, непозволительно много, но ладно. Во вторник доложишься. На обороте написаны сведения о ней. Давай, действуй. Кстати,- он снова снял трубку телефона,- Лаура, а что, Франческа связалась с ее агентом?
- Нет, синьор,- раздалось с другого конца провода,- Вена не отвечает. Скорее всего он в отъезде. Личный номер синьорины Нахтигаль тоже недоступен.
- Так у тебя и ее номер есть?! – Грассини был не на шутку сердит.- И ты молчала? Откуда он у тебя?? И почему его нет у меня до сих пор, позвольте узнать? Почему вся важная информация проходит мимо? Что за интриги мадридского двора? Да ну вас всех к дьяволу, чтоб вам! Да что это такое? Живо оба номера мне! И звони, звони, звони!
- Да синьор, сию минуту.
Грассини отпер ящик стола и приник к фляге с коньяком. [Дело ясное, что дело темное, как говорится.]

Театр  Ла Скала, день.

Кабинет мэтра Грассини напоминал разворошенный пчелиный улей; воздух был накален и пропитан отрицательными эмоциями до такой степени, что его можно было нарезать ножом, как свежий пирог. Стол директора был сполшь заставлен грязными кофейными чашками и пепельницами, полными окурков от  сигар и сигарет.

- Скажите мне одно: что теперь делать? Что? – мэтр потянулся к фляжке и сделал щедрый глоток. Лицо его раскраснелось от жары, выпитого, и волнения, он то и дело промокал платком лоб, покрытый бисеринками пота.- Я в смятении, честное слово.

- Вы у меня спрашиваете? Я гость в вашей стране, и не знаю ни ее порядков, ни устоев, не имею связей и полезных знакомств, не обладаю никаким влиянием. И собственно, кто заварил кашу? Вы. А значит и расхлебывать ее тоже придется Вам по большей мере.
В голубых глазах мужчины, что произнес сию тираду, отражался гнев и недовольство; он  не ожидал такого разгильдяйства от главы старейшего театра Европы. Немец до мозга костей, он не понимал итальянской эмоциональности и несдержанности, а еще больше он не понимал, как можно было настолько отвлечься (или проявить невежливость?), чтобы позволить певице сбежать из театра, битком набитом людьми, совершенно незамеченной. И хватиться ее только поздно вечером? Бред. Италия – сборище ненормальных.
Ночной звонок из Милана поднял Лео из постели посреди ночи. Женщина,представившаяся секретарем директора Скала, ничего толком ему не объяснив, попросила, а точнее- потребовала, чтобы он, Лео, как можно скорее прибыл в Италию.

- Я не могу приехать в ближайшее время, у меня много дел в Вене.- сказал он ей, но она не пожелала ничего слушать.
- Господин Блюминг, это очень важно! Очень!
И было что-то в ее голосе и интонации, что заставило Лео подчиниться.
- Хорошо. Завтра с утра я буду у вас.

Оставив разбираться с делами жену, которой он полностью доверял, импрессарио вылетел в Италию. В пути он перебрал множество вариантов и причин, связанных с таким внезапным приглашением, от светлых, до самых прискорбных, но истинная оказалось самой что ни на есть абсурдной и ужасной.

Изольда сбежала.

...Грассини, вежливо поприветствовав гостя, долго прикидывал, как сказать ему о проишествии, но не подобрав более-менее гладких и нейтральных выражений, сказал как есть. Немец побледнел, потом покраснел, и с протяжным болезненным стоном опустился в кресло, прижав пальцы к вискам.

- Боже..Что у вас творится? Как это могло произойти? Знаете, господин Грассини, я всегда был уверен, что Скала есть воплощение надежности, а теперь я в этом разуверился. Вы не подумали о том, что такой прием мог нанести певице душевную травму? Она почувствовала себя оплеванной! Вы это понимаете? Понимаете?- немец сорвался на крик, но быстро взял себя в руки.- Прошу меня извинить.- обратился он к перепуганной Лауре.

- Я понимаю, но…
- Господин Грассини, не нокайте. Это бсполезно в данной ситуации. Вы уже сделали, что могли.- произнес он, не скрывая издевки. Как я могу понять, телефон госпожи Нахтигаль выключен, а вы не имеете представления о том, где ее искать, так? Вы что-то предпринимали?

-  Да. Я поднял на уши службу безопасности театра, полицию и знакомых детективов. Она не покидала пределов Италии, не останавливалась в гостиницах Милана и пригорода, не обращалась в полицию и не попадала в больницы. В проишествиях она, или деувшка, похожая на нее, тоже не была замечена. Она испарилась. Мы продолжаем поиски, и надеюсь что найдем синьорину.
- А если ее похитили? А если ее уже нет в живых? Боже..Боже, за что мне это? За что ей это? Бедная девочка..
Лаура сварила кофе; мужчины схватили горячие кружки, не обращая внимания на то, что посуда согретая свежезаваренным напитком, обжигает пальцы – физическая боль сейчас совершенно не ощущалась.

-  Главное, чтобы о проишествии не пронюхали газетчики,- тихо произнес Грассини, отставляя чашку в сторону и потянувшись за сигаретами,- тогда будет совсем плохо. Если мы ее не найдем, мне конец. Я буду вынужден покинуть свой пост, и проведу остаток дней в позоре.
- Не беспокойтесь, герр директор, я убью Вас намного раньше. Задушу собственными руками. И меня оправдают.
- Убивайте, синьор Блюминг. Я не буду сопротивляться.
В кабинете воцарилось молчание.

- Можно..?
Секретарша тихо, бочком прошла в кабинет, и положила на стол директора свежие газеты.- Пресса, синьоры..- Лаура замолчала, боясь продолжать, и отвернулась, устремив невидящий взор в окно, в безмятежный жаркий миланский день.
Грассини взял газету двумя пальцами, будто ядовитую змею. Жирный заголовок на передовице, огромные черные буквы, будто оскаленные звериные зубы, запрыгали пред его глазами, расплываясь и снова сливаясь воедино, образуя слова:
СКАНДАЛ В СКАЛА! СБЕЖАВШАЯ ПЕВИЦА! СИНЬОР ДИРЕКТОР, КАК ВЫ МОГЛИ?

- Это конец..

Директор бросил газету на пол, закрыл лицо руками и истерично засмеялся.
..И теперь перед ними стоял вопрос- что делать? Где искать пропавшую синьорину, как утихомирить журналистов, дорвавшихся до скандала, и теперь обсасывающих проишествие, добавляя все новые подробности, и как спасать свою репутацию. Либо он выйдет из этой заварухи победителем, либо Блюминг убьет его, а в последнем Грассини был уверен на 100 процентов.